Авентюра XXX. О том, как Хаген и Фолькер стояли на страже
К закату день склонился, и мрак окутал мир. Бургунды утомились, и стал им пир не в пир. Был долгий путь нелегок, в постель пора бы лечь, И первым Хаген с Этцелем завел об этом речь.
Тогда и Гунтер молвил: "Храни хозяев, боже! Хотим мы удалиться и отдохнуть на ложе, А утром в час урочный вернемся в этот зал". И от души согласие на то хозяин дал.
С мест повскакали гунны, гостей обстав кольцом, И крикнул смелый Фолькер: "Вы тронулись умом, Коль под ноги суетесь таким богатырям. К нам подступать не пробуйте, иль худо будет вам.
Уж так смычком я двину, коль разозлят меня, Что многих будет вскоре оплакивать родня. Уйдите-ка с дороги, пока я не вскипел. Все смельчаками мнят себя, да ведь не каждый смел".
Увидев, как разгневан его бесстрашный друг, Окинул Хаген взором тех, кто стоял вокруг, И бросил: "Храбрый шпильман разумный дал совет. Вам, воины Кримхильдины, тесниться здесь не след.
Коль зла вы нам хотите, не тратьте силы зря. Вы за свое возьметесь, когда сверкнет заря, А ночью не мешайте нам почивать без ссор, Как повелось у витязей со стародавних пор".
Приезжих положили в огромном зале спать, Для каждого поставив просторную кровать. Спокойно сну предаться там можно было б им, Когда бы не замыслила Кримхильда месть родным.
Лежали на постелях, разостланных для них, Аррасские подушки из тканей дорогих. На пышных одеялах с парчовою каймой По шелку аравийскому вился узор златой.
А покрывала были у всех честных гостей Из белых горностаев и черных соболей. Так дивно и удобно устроен был ночлег, Что лучше ни один король не почивал вовек.
Но Гизельхер промолвил: "Все это не к добру. Есть у меня причины подозревать сестру. Увы, прием радушный бедой для нас чреват. Боюсь, что нам с дружиною заказан путь назад".
Сказал на это Хаген: "Оставьте страх покуда. Всю ночь стоять на страже у входа в зал я буду И до зари тревожить вас никому не дам, А утром каждый за себя заступится и сам".
Поклон ему отвесив, бургунды разошлись, С себя одежду сняли и тотчас улеглись - Давно уж сну предаться любой из них мечтал, А Хаген, витязь доблестный, вооружаться стал.
Воскликнул смелый шпильман-не лег он спать с друзьями; "Мне постоять на страже дозвольте, Хаген, с вами, Пока заря не вспыхнет и не рассеет тьму". И Хаген с благодарностью ответствовал ему:
"Великодушный Фолькер, пусть вам воздаст творец! Когда со мной бок о бок стоит такой боец, В бою меня вовеки не одолеть врагу. Услугой с вами я сочтусь, коль смерти избегу".
Надев стальные брони, а также шишаки, Повесили герои щиты на сгиб руки И стали на пороге, где в ожиданье дня О притолоки оперлись, покой друзей храня.
Но тут же щит свой Фолькер оставил на земле, Вернулся в зал и скрипку там отыскал во мгле. Во двор оттуда с нею опять спустился он, Решив бургундам усладить их первый, чуткий сон.
На камень он уселся со скрипкою своей. Вовек на свете не жил скрипач его смелей. Так ласково и нежно он заиграл в тиши, Что шпильману признательны все были от души.
Не пожалел воитель умения и сил. Смычок его напевом все зданье огласил. Волною плыли звуки, сливаясь и журча, И многих убаюкало искусство скрипача.
Увидев, что уснули соратники его, Он снова встал у двери близ друга своего И на руку повесил надежный щит опять, Чтоб в случае нужды отпор мужам Кримхильды дать.
В полночный час иль раньше заметил вдруг смельчак, Как блещут чьи-то шлемы сквозь непроглядный мрак. То воины Кримхильды сошлись во двор толпой, Решив застичь гостей врасплох и навязать им бой.
Скрипач возвысил голос: "Друг Хаген, мне сдается, Что скоро потрудиться обоим нам придется. Людей вооруженных заметил я во тьме. Ручаюсь вам, недоброе у гуннов на уме".
"Молчите,- молвил Хаген.- Пусть ближе подойдут. Они нас не увидят, а мы их встретим тут И столько крепких шлемов мечами рассечем, Что повернут враги назад с позором и стыдом".
Но в этот миг на двери какой-то гунн взглянул И, различив двух стражей, товарищам шепнул: "Нам нынче не добиться того, чего хотим. У входа в зал столкнемся мы со шпильманом лихим.
На лоб скрипач надвинул стальной блестящий шлем, Ни разу не пробитый в сражениях никем. Как жар, в полночном мраке броня горит на нем. Оберегает сон друзей он с Хагеном вдвоем".
Вспять гунны повернули, от страха побледнев, И другу молвил Фолькер, придя в великий гнев: "Дозвольте мне пуститься вдогонку пришлецам. Два слова я хочу сказать Кримхильдиным бойцам".
"Нет, ради дружбы нашей, ни шагу от порога! - Ему ответил Хаген.- Взгляните, как их много. Куда б вы ни ступили, вас окружат везде. Я к вам приду на выручку, и тут уж быть беде.
Пока мы с вами будем врагов сметать с пути, Успеют два-три гунна украдкой в зал войти И там среди уснувших такое натворить, Что нам по гроб о родичах придется слезы лить".
"Тогда, по крайней мере, им объявить бы надо, Что мы их здесь видали,- сказал скрипач с досадой. Пусть отрицать не сможет потом никто из них, Что посягал предательски на жизнь гостей своих".
И бросил Фолькер гуннам, бежавшим прочь в испуге! "Куда вы так спешите? Зачем на вас кольчуги? Вы на разбой, наверно, собрались в эту ночь? Коль так, мы с сотоварищем готовы вам помочь".
Враги не отзывались - язык сковал им страх. "Тьфу, трусы и злодеи! - вскричал герой в сердцах.- Во сне хотели, видно, вы смерти нас предать. К лицу ли честным витязям на спящих нападать?"
Узнала королева нерадостную весть, И пуще запылали в ней ненависть и месть. Так гнев ее ужасен и беспощаден был, Что многих смелых воинов он вскоре погубил.
